человек, к которому я мог обратиться с подобными вопросами и разузнать побольше о тех, кто не приходил на работу. И это — Йой. Вот только то, как недовольно она посмотрела на меня недавно, в кабинете Уджа… Ладно, Унир, не паникуй: может, это просто твое воображение — может, все не так уж и плохо.

Аум неуверенно пожал плечами.

— Пожалуйста?.. И еще… — он помрачнел, — они говорили кое-что еще… насчет тебя и меня. Что, возможно, все это наших рук дело, и мы колдуем. Одни предлагали вызвать каких-то Ловцов, а другие — разобраться с нами самосудом. В общем, как я понял, теперь за нами будут следить, потому что не могут беспочвенно обвинить.

Вызвать Ловцов?!.. вот ведь… похоже, позвав на помощь, когда господину сделалось плохо, я только сильнее, сам того не зная, подставил себя. Потому что теперь все эти недовольные работники смогу использовать это в качестве хорошего предлога, чтобы осудить меня. Впрочем… было бы желание — то, как я потушил негасимый пожар, тоже можно отнести к подобным аргументам. В любом случае это плохо. Очень плохо. Не хватало еще под суд Коллегии попасть, потому что защититься будет трудно: я действительно нарушал ее законы. Как и моя семья. Однако делали мы это очень аккуратно и поэтому до сих пор не были пойманы.

Камень, лежавший во внутреннем кармане халата, приятно согревал грудь, но ему было не соблазнить меня — помедлив, вытащил драгоценность и показал Ауму. Она так красиво светилась, словно лампа, да только не желтым, а белым светом. Мужчина удивленно посмотрел на камень, но ничего не сказал.

— Не знаешь, что это за штука? Я подумал, что раз ты реинкарнация божества, то можешь что-нибудь знать.

Аум подсел ближе, нисколечко не стесняясь своей наготы, взял драгоценность и принялся пристально ее рассматривать. Выражение его лица вмиг сделалось сосредоточенным и серьезным. Сначала я помалкивал, не мешая Ауму, но чем дольше затягивалось молчание, тем сильнее меня начинало щекотать любопытство. Не в силах более сохранять молчание, спросил нетерпеливо:

— Ну?

— Не стану спрашивать, где ты его достал, но лучше избавься поскорее. Ну, продай или что-то такое… потому что сильно ощущаю, как от него исходит нечто плохое… Очень плохое.

— Это я и без тебя понял, — заметил мрачно и взял у Аума камень. Искры в нем все так же продолжали переливаться и походили на рыбок, плавающих в пруду. Таких… манящих…

— И не смотри на него долго, — я поднял непонимающий взгляд на молодого человека. Он выглядел хмурым. — Просто не смотри.

Пожав плечами, уж хотел убрать драгоценность обратно во внутренний карман, как вдруг Аум, подавшись ко мне, очень близко приблизил лицо. Настолько, что сделалось не по себе.

— Аум? — нахмурившись, шепнул я, но тот лишь пристально смотрел на меня. Затем прищурился и потянулся к моему лбу, однако не успел до него дотронуться, как без стука внезапно заявилась Саки. Аум, недолго думая, вдруг навалился на меня, повалив на пол, и смачно поцеловал в губы. Это было настолько неожиданно, что поначалу потерял способность соображать, однако затем ощутил, как тонкая рука бывшего русала аккуратно и незаметно выхватила у меня камень и запихнула мне в халат. Для Саки все это свершилось очень быстро, но для меня данное, казалось, длилось вечность. Чуть отстранив лицо и приподнявшись, Аум выдохнул и недовольно посмотрел на куртизанку.

— Чего надо, старуха? Тебя в нашу оргию никто не приглашал! — нагло заявил он. У Саки от неожиданности сначала округлились глаза, а затем от сменившей ее злости аж дернулась бровь. Только тогда осознал, что лежу под совершенно голым Аумом. От стыда захотелось под землю провалиться.

— Тогда отсрочьте вашу оргию, паразиты, — проворчала она и вошла в комнату, закрыв за собой дверь. — Разговор есть. Серьезный.

— Это никак не может подождать? — отстранившись от меня и усевшись рядом, наигранно заныл Аум.

— Нет, — резко заявила ему Саки, подошла к нам и опустилась на пол. Я поспешил подняться и тоже уселся, ощущая, как теплый камень скатился с бока ближе к заду, но, к счастью, никакого стука не издал и через ткань не светился: куртизанке уж точно не нужно было знать о нем. Помолчав, она мрачно посмотрела на нас двоих и сказала: — Не знаю, как вы умудрились так быстро, но множество работников считают вас дурным знамением и обвиняют за спиной в запрещенном колдовстве. Йой пытается развеять эти слухи как может, но, похоже, нас с ней тоже начинают замышлять в недобром из-за общения с вами. Она попросила передать вам, чтобы вы были осторожны, — сделав небольшую паузу, женщина вдруг добавила: — Ты был прав, Унир. Гребень, действительно, украл не ты. Это была Хару… Извини, — она задержала на мне взгляд и, казалось, хотела добавить что-то еще, но в последний момент передумала, покачала головой и поднялась на ноги. — Наслаждайтесь тем, чем вы там хотели… Но теперь держите ухо востро. Помнится, несколько лет назад толпа самосудом сожгла заклинателя, которого обвинили в запрещенном колдовстве. Будет жалко, если все, что от вас останется, будут обугленные кости.

Да, тот случай тяжело забыть — посреди бела дня, на оживленной улице. И ведь городская стража ничего не предприняла — явно кто-то подкупил. Даже Ловцы не успели подоспеть. И в таком отношении народа к нам я виню Коллегию: если раньше, при Совете, нас боялись, но уважали, то теперь о последнем не могло идти и речи. Ха, мы и сами-то друг друга уважать перестали… Поражаюсь, как Инура до сих пор ни в чем не уличили.

На такой гнетущей ноте Саки вышла из комнаты. Посыл ее слов был четким: мы постараемся вам помочь, но ничего не обещаем — полагайтесь в первую очередь на себя. Почему-то я не удивлен, что в итоге все так сложилось.

— Аум, — достав из-под халата драгоценный камень и убрав его во внутренний карман, произнес я, — скажи, ты когда-нибудь жалел о чем-нибудь?.. Очень сильно, — только потом сообразил, что бессмысленно было спрашивать того, кто почти ничего о себе не помнил, и хотел извиниться, да только прозвучал ответ, которого никак не ожидал услышать.

— Однажды из-за меня погибло множество тысяч людей и множество других тысяч было обречено на страдания, — молодой человек задумчиво смотрел на луну через решетку окна. — Тогда я думал, что все эти жертвы оправданы и необходимы для достижения высокой цели, но теперь, спустя много лет, моя вера в это сильно пошатнулась. Выходит, раз усомнился, то все те жертвы были